Десять лет назад, 29 мая 2014 года, в Астане, на перекрёстке Азии и Европы, произошло событие, которое определило судьбу целого региона. В тот день лидеры России, Беларуси и Казахстана подписали Договор о создании Евразийского экономического союза — проекта, вобравшего в себя не только постсоветский опыт интеграции, но и амбиции будущего. Позднее к договору присоединились Армения и Кыргызстан, завершив формирование «пятёрки», чьи экономики, несмотря на различия, стали частью общего рынка.

ЕАЭС возник не на пустом месте. Его предшественник — Евразийское экономическое сообщество, действовавшее с 2001 года, — стал черновиком большого союза. Однако новый формат отличался куда большей глубиной: свобода перемещения товаров, капиталов, услуг и рабочей силы была не лозунгом, а конкретной целью.

Что особенно важно — речь шла не о формальном объединении ради политического жеста. ЕАЭС строился как платформа, в первую очередь, экономическая: с таможенным кодексом, общей цифровой инфраструктурой, независимой регуляторной политикой. И хотя союз родился в условиях санкционного давления, геополитической турбулентности и слома прежних логистических маршрутов, он не просто выстоял. Он набрал скорость.

По прошествии десятилетия можно с уверенностью говорить о зрелости Союза. Экономические показатели говорят не только о росте, но о структурном сдвиге. Совокупный ВВП государств-участников увеличился почти на 18%, составив 2,5 триллиона долларов. При этом доля торговли между участниками союза в общем внешнеэкономическом обороте выросла вдвое, достигнув примерно 100 миллиардов долларов, демонстрируя доказательство растущей взаимозависимости.

Результаты говорят сами за себя. Внутренние расчёты всё чаще ведутся в национальных валютах: рубль, тенге, драм, сом и белорусский рубль вытесняют доллар и евро, и уже более 92% взаимной торговли осуществляется без участия иностранных валют. Нарастающий тренд демонстрирует не только экономическую самостоятельность, но и постепенное формирование нового финансового порядка, в котором Евразия не пассивно следует глобальным течениям, а предлагает альтернативу.

Цифровая трансформация стала второй осью интеграции. Проекты создания единой цифровой платформы, электронной торговли, цифрового таможенного пространства превращают ЕАЭС в зону высокой технологической совместимости. Там, где еще недавно шли потоки бумажных документов, сегодня работают автоматизированные логистические цепочки, позволяющие выпускать товары в течение четырёх часов. Такой уровень координации представляет результат кропотливой и часто незаметной работы, которая и формирует реальную интеграцию.

Особенно показателен пример с таможенным администрированием. Еще несколько лет назад пересечение границы с товарами могло затянуться на сутки. Сегодня электронное декларирование сократило этот процесс до нескольких часов. Казалось бы, мелочь, но именно из таких мелочей складывается настоящее удобство для бизнеса.



Однако Союз жив не только торговыми соглашениями и промышленными кооперациями. Со временем становится всё яснее: настоящая интеграция начинается там, где появляются совместные университетские программы, академическая мобильность, признание научных степеней, общее пространство смыслов. В 2024 году вступило в силу соглашение о взаимном признании учёных степеней, и уже к 2025 году ожидается подписание аналогичного документа по учёным званиям.

Молодёжные инициативы вроде «Модели ЕАЭС», университетских форумов и студенческих обменов создают базу для будущих элит, для нового поколения экономистов, инженеров, социологов, которые будут мыслить категориями сотрудничества, а не конкуренции. Формируется новое евразийское культурное поле, в котором не подавляется разнообразие, но выстраивается горизонт взаимодействия.

Существенную роль в стратегии Союза занимает инфраструктурная связность. География ЕАЭС — это пространство мостов между Азией и Европой, между севером и югом. Реализация международных коридоров — таких как «Север – Юг» или «Восток – Запад» — превращает территории союзных стран в ключевые транзитные узлы глобальной торговли. В первую очередь здесь играет фактор политической устойчивости: чем больше маршрутов, тем прочнее взаимная зависимость.

Транспорт, энергетика, аграрная политика — в данных сферах Союз стремится не просто к координации, а к созданию общих рынков. Уже в ближайшие годы ожидается запуск единого энергетического пространства, что позволит не только снизить издержки, но и создать более устойчивую и предсказуемую энергетику региона.

Но есть и сложности. Были и остаются вызовы: нетарифные барьеры, различия в налоговой политике, асимметричное распределение трудовых потоков, особенно в направлении России. Но главное то, что эти проблемы не замалчиваются. Вице-премьер России Алексей Оверчук отметил, что ЕАЭС преуспел в устранении нетарифных барьеров внутри объединения и упрощении таможенного контроля. Он подчеркнул, что благодаря должным мерам взаимная торговля между странами Союза значительно возросла, а экономическая интеграция углубилась. Оверчук также отметил, что страны ЕАЭС защищены общим таможенным контуром от фрагментации мировой экономики и тарифного противостояния, что открывает новые возможности для взаимной торговли и сотрудничества. Таким образом ЕЭК ведёт системную работу по устранению выявленных барьеров, стремясь не к унификации, а к сопряжению систем.

К 2030 году ЕАЭС планирует выйти на качественно новый уровень: общие энергорынки, наднациональный финансовый регулятор, возможно, даже элементы валютной интеграции. Особое значение придаётся вопросам финансовой архитектуры. На повестке дня — создание наднационального органа регулирования финансовых рынков, чья штаб-квартира может появиться в Казахстане.

Несмотря на внутреннюю сосредоточенность, Союз активно развивает и внешние связи. Соглашения о зоне свободной торговли подписаны с Вьетнамом, Ираном, Сингапуром, Сербией. Переговоры ведутся с Индией, Египтом, ОАЭ, Индонезией. Соглашение с Китаем, охватывающее около трети всего внешнеторгового оборота ЕАЭС, создаёт уникальную площадку для сопряжения евразийских стратегий и инициатив Пекина, в первую очередь в рамках «Пояса и пути».

На фоне укрепления ЕАЭС усилилось и внешнее давление. В первую очередь это касается санкционного пресса, оказываемого США и странами Европейского союза, прежде всего против России — крупнейшей экономики Союза. С 2014 года и особенно после 2022 года санкции охватили широкий спектр отраслей — от энергетики и финансов до высоких технологий. Такие меры не только затруднили доступ к западным рынкам и капиталу, но и косвенно затронули всех участников Союза, особенно тех, чьи экономики тесно связаны с российской.

Ограничения на поставки оборудования, программного обеспечения и комплектующих в Россию стали тормозом и для совместных производственных цепочек внутри ЕАЭС. Поставки подсанкционных товаров часто приходится переориентировать через альтернативные рынки, что удлиняет логистику и увеличивает издержки. Евразийская экономическая комиссия вынуждена выстраивать механизмы адаптации к этим условиям: от создания систем импортозамещения до активизации внешнеэкономического диалога с дружественными странами, не присоединившимися к антироссийским санкциям.

Сейчас Евразийский экономический союз уже не воспринимается как временное образование или «эксперимент». Он представляет собой институциональную реальность, которую невозможно игнорировать. Более того, речь идёт о проекте, обретшем не только экономическое содержание, но и идеологическую наполненность: идею суверенитета в сотрудничестве, развития через партнёрство, движения вперёд не в одиночку, а плечом к плечу.

Учреждённый в 2022 году День ЕАЭС — не просто праздничная дата. Он служит символом коллективной воли к объединению, воли, которая выдержала и испытания, и скепсис. Союз продемонстрировал свою жизнеспособность и уверенность в готовности к новому этапу — периоду технологического рывка, гуманитарной консолидации и международного признания.

Автор: Ксения Гасс
Фото: WWW

2025-06-05